Быть может, все метания герменевтики от горького тютчевского: «Мысль изреченная есть ложь». И отчаянный призыв Александра Солженицына: «Жить не по лжи» — не более, чем глас вопиющего в пустыне. Так — в жизни. А в педагогике, в образовании, в образовательном диалоге — стократ! Ибо на тебя — учителя, педагога смотрят десятки глаз и за каждой парой из них — свой вопрос, своя правда, своя вера и свое недоверие.
Мучительна немота. Мучителен поиск нужного слова — «слова, что водит в бой, что зренье острит и слух», — как верно сказал отнюдь не великий поэт и ограниченный человек, но сказал точно… Вот только чтобы добыть такие слова, приходится перелопатить, как отметил другой, великий поэт минувшего века — «тысячи тонн словесной руды»… А где на это взять время, если в распоряжении учителя сорок пять минут?
Однако каждый педагог знает, что первоначальный, еще до всяких слов контакт (не «коммуникация» — слово техническое, казенно-информационное и бездушное, а именно контакт, подобный искре короткого замыкания) устанавливается (или не устанавливается) глазами. Глаза в глаза.
И, пожалуй, любой настоящий педагог знает и то, что в одних случаях контакт этот устанавливается как бы сам собою, легко, а в других трудно, не сразу, а в иных ситуациях вообще не устанавливается.
Значение, суть первичного контакта в том, что в нем выражается готовность — обоюдная — к диалогу. Иначе говоря: первое назначение «обмена взглядами» — предварительное согласие на диалог, — за которым уже могут прозвучать слова и они не уйдут «как в стену» или «как в песок», но будут услышаны.
Но «диалог без слов» несравненно сложнее и богаче подобной, скорее служебной роли.
Поразительное свойство «скрещения взглядов» в том, что «глаза в глаза» можно сказать не только то, что, казалось бы, вполне можно выразить эмоцией, сформулировать словами.
Взгляд, по сравнению с речью, богаче, откровеннее, искреннее, честнее, он способен «выразить невыразимое», «высказать не сказуемое».
Парадокс, заключенный во взгляде точно представил Роберт Бернс в одном из коротких стихотворений:
«Посмотри мне в глаза», — говорит мать ребенку; опытный учитель ученику; жена — мужу; товарищ — товарищу при трудном разговоре: и дело не только в том, что прямой взгляд — глаза в глаза — разоблачает обман, «обличает» солгавшего; он помогает признаться без слов в том, о чем им стыдно сказать или в силу тех или иных обстоятельств сказать невозможно… О произошедшей трагедии, трудном решении, тяжелой потере, опасности для жизни: сказать — или духу не хватает или нету сил, — а глаза говорят…
Более того, глаза способны выразить невыразимое никакими словами — глубину боли, неизъяснимую нежность, сочувствие, любовь, преданность, готовность пожертвовать собой, восторг и — презрение, ненависть, полное отторжение: недаром говорят «испепелить взглядом», «прожечь насквозь»…
То, что «глаза — зеркало души» с давних времен использовалось при обличении преступников, при допросах, — при этом, как правило, обвиняемый ставился в неравное положение с обвинителем: на обвиняемого наводился свет, допрашивающий оставался в тени; этот прием наряду с совокупностью «датчиков» входит и в допрос с помощью «детектора лжи».
Но глаза не только зеркало души, — они «опредмечивают», делают в буквальном смысле слова «зримой» волю человека: начиная с подростковой (отнюдь не детской) «игры в гляделки», — своеобразного «тренажа» не только «сосредоточения внимания» (подобного шестой ступени восьмеричного пути йоги), но и «схватки двух воль», и кончая «эффектом Маугли», — известном дрессировщикам животных (когда Маугли заставляет Шер-хана, не выдержавшего взгляда Человека, отвести глаза).
«Умение подчинить взглядом» известно также с давних времен, равно как и близкое к нему «умение гипнотизировать взглядом». Ведь это тоже своеобразный диалог без слов, при котором, однако, налицо неравенство участников диалога — изначальное или обнаруживающееся в процессе диалога (в качестве примеров из истории Суворов, Наполеон, Сталин).
Возвращаясь от более широкого толкования «диалога без слов» к одному из его вариантов — диалогу без слов в образовании, следует подчеркнуть, что овладение этой формой диалога — один из показателей педагогического мастерства, позволяющий педагогу не просто «разнообразить» способы связи с аудиторией, но и помогающий добиваться максимального эффекта в различных ситуациях (например, для овладения вниманием, привлечения внимания; для выражения замечания, укора; для выражения поддержки, одобрения; для выражения согласия или несогласия; для выражения понимания, удивления, требования, даже возмущения) — не тратя лишних слов, — адресно, не отвлекая внимания остальных слушателей лекции или участников урока.
Однако, не философы, не педагоги и даже не психологи сумели прозреть всю неисчерпаемость, все богатство диалога без слов, а поэты — от далеких времен и до наших дней.
Закончим двумя из них: один — туркмен, жил в XVIII веке, Кеминэ:
Другой наш современник — Владимир Маяковский:
Добавить комментарий